C чего начиналась культурная революция в советской стране
В своем Послании Федеральному собранию В.В. Путин объявил будущий,
2014 год – Годом культуры. О важности культуры для развития страны
власти заговорили лишь на 23-м году постсоветской России. Между тем уже
на третий месяц после начала Октябрьской революции В.И. Ленин в своем
выступлении на III Всероссийском съезде Советов указал, что приобщение
широких масс населения к достижениям культуры является одной из
важнейших задач Советской власти. Он говорил: «Раньше весь человеческий
ум, весь его гений творил только для того, чтобы дать одним все блага
техники и культуры, а других лишить самого необходимого – просвещения и
развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут
общенародным достоянием».
С первых же дней Советской власти были приняты решения, направленные
на преодоление невежества, сохранение культурных ценностей страны,
приобщение к ним широких масс трудящихся. Только с конца 1917 по конец
1919 года было принято 192 декрета и постановлений Совнаркома о
деятельности учреждений просвещения. Подписанный 26 декабря 1919 года
В.И. Лениным декрет СНК «О ликвидации безграмотности среди населения
РСФСР» впоследствии стал считаться манифестом развернувшейся в стране
небывалой культурной революции.
Ликвидация неграмотности через несколько веков?
Теперь на одном из сайтов интернета можно прочесть: «Только после
Великой Отечественной войны большевики смогли побороть массовую
неграмотность, которую сами же развели после октября 1917 года». Из
этого прежде всего следует, что до октября 1917 года в России массовой
неграмотности не было. Клеветники-антисоветчики, часто имеющие ученые
звания, нагло объявляют низкий уровень грамотности населения
дореволюционной России «одним из самых распространенных лживых советских
мифов». Не решаясь опровергнуть данные Всероссийской переписи населения
1897 года, в ходе которой было установлено, что лишь 17,4% населения
владели грамотой (25,2% мужчин и 9,8% женщин), беспардонные вруны
уверяют, будто неграмотность в России быстро исчезала при Николае II.
На самом деле даже в крупных городах страны, в которых уровень
грамотности был значительно выше, чем по России в целом, число грамотных
росло медленно. С 1897 по 1910 год уровень грамотности в Петербурге
увеличился с 52,6 до 66,9% – то есть на 14,3%. Среди населения Москвы в
1897 году грамотных было 56,3% и стало 64% в 1912-м. В Харькове доля
грамотных в 1897 году составляла 52,5% и 66,6% в 1912-м. (Эти и многие
нижеследующие сведения взяты из научного исследования А.Г. Рашина
«Население России за 100 лет /1813–1913/. Статистические очерки».) Если
бы рост грамотности продолжался теми же темпами и впредь, то в
Петербурге неграмотных бы не стало лишь в 1943 году, в Харькове – в
1944-м, в Москве – в 1984 году.
Велик был разрыв по уровню грамотности между центром России и ее
периферией. Эти различия выявила уже Всероссийская перепись 1897 года. В
то время как в Европейской России грамотных было 22,9%, на Кавказе их
было 12,4%, в Сибири – 12,3%, в Средней Азии – 5,3%. Следует также
учесть разницу в грамотности между русским населением национальных
окраин и их коренным населением. В то время как среди русских в Средней
Азии уровень грамотности составлял 37%, среди коренного населения он был
2,6%. Лишь 0,7% женщин из коренного населения Средней Азии были тогда
грамотными.
Где и как учились грамоте Филипок и Никита Хрущёв?
Несмотря на крайне медленные темпы рост грамотности в царской России
происходил по мере появления в стране новых школ. В значительной степени
этому способствовали революционные события в стране. В своей статье «К
вопросу о политике народного просвещения» В.И. Ленин писал: «Пятый год,
год великого пробуждения народных масс в России, год великой борьбы за
свободу под руководством пролетариата заставил даже наше казенное
ведомство сдвинуться с мертвой полосы». Если в 1900 году в системе
Министерства народного просвещения России имелось 36 820 школ, в которых
обучалось 2592 тысячи школьников, то в 1914 году таких школ было уже 80
801 с 5942 тысячами учащимися. Кроме того, в 1905–1914 годах около 2
миллионов детей училось в церковно-приходских школах.
Большинство детей поступало в школу после достижения девяти лет. Лишь
2% школьников были моложе восьми лет и 11% приходилось на восьмилетних.
Филипка из рассказа Л.Н. Толстого мать не пускала в школу, сказав, что
он «еще мал». Большинство учеников были в возрасте от 9 до 12 лет, они
составляли 75,8% всех учащихся в школах России. После же 12 лет дети
обычно в школу уже не ходили. Продолжали учиться среди мальчиков лишь
10,9% в городах и 12,5% в селах. Среди девочек – 9,8% в городах и 8,7% в
селах.
То обстоятельство, что до половины детей в возрасте от 9 до 12 лет
занимались в школах, способствовало повышению грамотности подрастающего
поколения православного населения страны. Кроме того, немало детей
обучалось грамоте вне школы. Н.С. Хрущёв вспоминал, что его научил
читать и писать сельский священник «за мешок картошки». К тому времени,
когда Филипок пришел впервые в школу, он уже мог прочесть свое имя:
«Хве-и-хви, ле-и, пе-ок – пок».
По этим причинам наблюдалось медленное, но постоянное сокращение
числа неграмотных среди призывников, представлявших молодых мужчин
России. В 1913 г. 68,8% принятых на военную службу считались грамотными.
Впрочем, зачастую их уровень грамотности был не выше того, которым
обладал Филипок, и они могли лишь с трудом подписаться в солдатской
ведомости печатными буквами. Однако, ссылаясь лишь на сомнительные
данные о грамотности призывников и нагло игнорируя многочисленные
документы и исследования о подлинном состоянии образованности
российского населения за различные годы и по разным областям страны,
шарлатаны-антисоветчики уверяют, будто накануне революции около 80%
населения России было грамотным. При этом жулики игнорируют
сохранившуюся вопиющую неграмотность среди более старших возрастов,
особенно среди женщин, а также среди нехристианских народов России,
представителей которых в царскую армию не брали.
Следует учесть, что многие школьники не завершали свое обучение.
Дореволюционный педагог П.Ф. Каптеров писал: «Более половины мальчиков и
более двух третей девочек оставляют школы». Низкой была и посещаемость
школьных уроков. Для этого существовали веские причины, связанные с
особенностями тогдашней жизни. Перечисляя их, Каптеров назвал:
«бедность, труднодоступность школ и необходимость использования детского
труда в крестьянском хозяйстве... экономическая несостоятельность,
болезни, холода, распутица, домашние обязанности, работы по хозяйству».
Между тем в тяжелом положении находились и многие преподаватели
народных школ. В.И. Ленин писал: «Россия бедна, когда речь идет о
жалованье народным учителям. Им платят жалкие гроши. Народные учителя
голодают и мерзнут в нетопленных и почти нежилых избах. Народные учителя
живут вместе со скотом, которые крестьяне зимой берут в избу... Россия
бедна, чтобы платить честным работникам народного просвещения, но Россия
весьма богата, чтобы кидать миллионы и десятки миллионов на
дворян-тунеядцев, на военные авантюры, на подачки сахарозаводчикам и
нефтяным королям и тому подобное». (Ленинские слова, написанные сто лет
назад, звучат и ныне актуально.)
При всем старании народных учителей и священников они не могли дать
подавляющему большинству учеников минимума культуры даже в ограниченных
рамках начальной школы. Кое-как освоенная грамота, не подкрепленная
приобщением к культуре, зачастую имела обратный эффект. В ту пору в
городах и селах появилось немалое количество малограмотных людей,
которые, едва научившись складывать буквы в слова, стали читать запоем
бульварную литературу подобно Денису из бунинской повести «Деревня».
Появление самоуверенных, но малограмотных «читателей» стало знамением
времени и стало предметом насмешек со стороны великих писателей России.
В том же 1910 году, когда была написана повесть И.А. Бунина, Л.Н.
Толстой вывел в своей пьесе «От ней все качества» Прохожего, который
увлеченно рассказывал про своего первого «пердагога» кузнеца и туманно
рассуждал об «аграмарном вопросе».
Начало ликбеза
Засилье дремучей неграмотности и спесивой малограмотности стало
мощным препятствием на пути революционных преобразований после октября
1917 года. Поэтому впервые в мире была поставлена задача дополнить
строительство школ и других образовательных учреждений мерами по
ликвидации неграмотности и малограмотности среди взрослого населения. На
четвертый день после Октябрьской революции нарком просвещения А.Н.
Луначарский заявил: «Взрослые тоже захотят спастись из унизительного
состояния человека, не умеющего читать и писать. Школа для взрослых
должна занять широкое место на общем плане народного образования».
Выступая 25 августа 1918 года на I Всероссийском съезде работников
просвещения, Н.К. Крупская говорила: «От старого строя массы получили
печальное наследие – отсутствие самых элементарных знаний... Нужно
покрыть всю страну сетью элементарных школ для безграмотных и
малограмотных». Съезд принял резолюцию о создании школ для ликвидации
неграмотности среди взрослых (так называемые ликпункты), а также школ
повышенного уровня для малограмотных. Съезд признал необходимым
отпускать неграмотных рабочих с работы для учебных занятий. Большая
работа по ликвидации неграмотности была развернута в рядах Красной армии
в годы Гражданской войны.
Качественный скачок в борьбе против неграмотности был совершен после
принятия уже упомянутого выше декрета СНК от 26 декабря 1919 года,
который провозглашал: «Все население в возрасте от 8 до 50 лет, не
умеющее читать и писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском
языке по желанию».
Декрет предписывал местным органам власти привлекать к обучению
неграмотных в порядке трудовой повинности все грамотное население
страны, не призванное в войска с оплатой их труда по нормам работников
просвещения. Обучающимся же рабочий день сокращался на два часа на все
время обучения с сохранением зарплаты. Тех же, кто уклонялся «от
установленных настоящим декретом повинностей и препятствующие
неграмотным посещать школы», должны были привлекаться «к уголовной
ответственности».
На основе этого декрета 21 января 1920 года была разработана
инструкция Наркомата просвещения РСФСР. Она, в частности, устанавливала,
чтобы каждый населенный пункт, в котором насчитывается не менее 15
неграмотных, «должен иметь свой ликвидационный пункт». С 19 июня 1920
года деятельностью десятков тысяч пунктов ликвидации неграмотности и
школ для малограмотности стала руководить созданная Всероссийская
чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности (ВЧКЛБ).
Характеризуя работу по ликвидации неграмотности, авторы многотомного
труда «История КПСС» писали: «Учились все – старые и молодые, рабочие и
крестьяне, мужчины и женщины. Учились красноармейцы, положив рядом
винтовки и вытащив из вещевых мешков буквари. При свете керосиновых ламп
и самодельных коптилок писали на грубой оберточной бумаге. Для многих
эти первые занятия были началом большого пути в яркую, содержательную
жизнь».
Трудности в овладении грамотностью
За первые три года Советской власти грамоте было обучено 7 миллионов
человек. Теперь уровень грамотности по всей стране достиг почти такого
же, как у детей младшего школьного возраста в царской России, – 44,1%.
Однако намеченная задача – обучить в 1920 году 6,5 миллиона человек не
была выполнена. За тот год было обучено около 3 миллионов. Сказывалась
общая разруха, царившая в стране к последнему году Гражданской войны,
нехватка квалифицированных кадров, отсутствие опыта в этом беспримерном
деле.
Стало ясно, что штурмом неграмотность и особенно малограмотность
трудно преодолеть. В стране началось строительство новых школ, а число
школьников возрастать. Если в 1914/15 учебном году в школах всех
ступеней насчитывалось 8 миллионов человек, то в 1920/21 году – более 9
миллионов.
Для подготовки педагогических кадров в губернских городах были
открыты институты народного образования. Создавались также постоянно
действующие педагогические курсы. К концу года в стране работало 55
педагогических вузов – в два с половиной раза больше, чем до революции. В
них обучалось свыше 10 тысяч студентов. В 1920 году закончили высшие
учебные заведения и приступили к преподавательской деятельности около 5
тысяч учителей.
Посетив Россию во второй половине 1920 года, Герберт Уэллс писал: «Я
пришел к убеждению, что в условиях колоссальных трудностей в Советской
России непрерывно идет работа по народному просвещению и что, несмотря
на тяжесть положения в стране, количество школ в городах и качество
преподавания неизмеримо выросли со времен царского времени».
Строительство школьных учреждений и создание педагогических кадров
позволило приступить к введению в РСФСР всеобщего начального обучения в
соответствии с декретом ВЦИК и Совнаркома от 31 августа 1925 года.
Предельный срок для осуществления этого декрета был назначен – 1933/34
учебный год. Успехи в развитии образования привели к тому, что к 1926
году уровень грамотности в СССР поднялся до 56,6%.
Неграмотность и национальный вопрос
Издеваясь над тем, что Советская власть не сумела за пару лет
ликвидировать неграмотность, антисоветчики умалчивают о том, что решение
этой задачи среди многих народов СССР было связано с преодолением
огромных трудностей. Даже в середине 20-х годов в ряде национальных
образований страны неграмотных было большинство, а некоторые из них
представляли собой края почти сплошной неграмотности. В 1926 году
уровень грамотности в Азербайджане составлял 28,2%, в Казахстане –
25,2%, в Киргизии – 16,5%, Таджикистане – 16,5%, Туркмении – 14%,
Узбекистане – 11,6%.
Теперь в ряде бывших советских республик трудная работа по ликвидации
неграмотности и созданию национальной письменности забыта или
подвергается поношению под лживыми обвинениями Советской власти в
«колониальной политике». На самом же деле с первых дней Советской власти
в стране предпринимались меры для развития национальных культур и
национальных языков в интересах этих народов. В своей статье «Политика
советской власти по национальному вопросу в Советской России»,
опубликованной 10 октябре 1920 года, И.В. Сталин призывал решительно
отказаться «от кавалерийских набегов по части «немедленной коммунизации»
отсталых народных масс» национальных окраин России и «перейти к
осмотрительной и продуманной политике постепенного вовлечения этих масс в
общее русло советского развития». Он писал: «Необходимо, чтобы
Советская власть стала... родной и близкой для народных окраин России.
Но для того, чтобы сделаться родной, Советская власть должна стать
прежде всего понятной для них».
Для того чтобы включить все народы великой страны «в общее русло
советского развития» и сделать Советскую власть «родной и близкой»,
оказалось необходимым осуществить ряд лингвистических открытий и
действий по воплощению их в жизнь. Филолог О.А. Волошина писала: «После
победы Октябрьской революции перед лингвистами была поставлена важная и
сложная задача: разработать теорию по созданию алфавитов для
бесписьменных народов СССР и воплотить эту теорию на практике. Это был
беспримерный подвиг в культурном языковом строительстве. Достаточно
напомнить, что число языков, получивших письменность в результате этой
деятельности, превышает число письменностей, созданных, например, в
Европе за все предшествующее время».
Целый ряд народов СССР владел лишь родным языком и только в устной
форме. Волошина подчеркивала: «Чтобы в кратчайшее время приобщить
большое количество людей к мировым достижениям науки и культуры, дать
людям образование, необходимо было создать системы письменности для
родных языков бывших народов СССР... Работа над созданием алфавитов для
бесписьменных народов СССР осложнялась тем, что подавляющее большинство
языков Кавказа, Севера Дальнего Востока, Сибири не были изучены и
описаны языковедами. Приходилось изучать и описывать язык, исследовать
существующие диалекты и определять базу для создания письменного языка».
Пришлось создавать новые письменности и для ряда народов СССР,
имевших таковую, но на арабской основе. Это делалось в связи с тем, что,
по словам Волошиной, арабская система письменности «плохо подходила для
языков тюркской группы».
А потом развернулась работа по обучению целых народов только что
созданной письменности, запечатлевшей их еще недавно лишь устную речь.
Эта работа потребовала огромных усилий и значительного времени. О том,
как нелегко было преодолевать материальные трудности и особенно
предрассудки местных людей по отношению к школе, создававшейся в
киргизском аиле, поведал Чингиз Айтматов в своем рассказе «Первый
учитель». Эти усилия привели к тому, что к концу второй пятилетки в 1937
году, к 20-летию Советской власти, неграмотность в стране была в
основном ликвидирована.
В годы первых пятилеток темпы строительства школ существенно
увеличились. За 1929–1937 годы было построено 32 тысячи школ. В 1930
году введено всеобщее обязательное начальное обучение в сельской
местности и семилетнее – в городах и рабочих поселках на языках 70
национальностей. Число учащихся начальных и средних школ составило в
1938 году свыше 30 миллионов человек (в 1914 – 9,6 млн, в 1928 – 11,6
млн). Широко развивалось высшее и профессионально-техническое
образование.
Почему в советской стране существовала неграмотность до 40-х годов?
Обвиняя советский строй в том, что полное искоренение неграмотности
затянулось до 40-х годов, клеветники умалчивают о том, что число
грамотных в советской стране несколько убавилось после включения в ее
состав ряда новых республик и областей в 1939–1940 годах. Перед
вступлением в СССР Литвы почти четверть ее населения была неграмотной.
Примерно такой же уровень неграмотности был во вновь присоединенных
западных областях Западной Украины и Западной Белоруссии. Уровень
грамотности в присоединенной к СССР в 1940 году Молдавии составлял
45,9%. В этих новых советских республиках и областях пришлось
развертывать работу по ликвидации массовой неграмотности. Теперь потомки
тех, кто обрел грамотность благодаря установлению советской власти в
1939–1940 годах, требуют компенсаций за «советскую оккупацию».
Немецко-фашистская оккупация советских земель, на которых проживало
более 80 миллионов человек, сопровождалась разрушением культурных
достижений советского строя. Оккупанты часто закрывали школы, которые
использовались для нужд гитлеровской армии. Обучение в сохранившихся
школах было поставлено под жесткий контроль захватчиков.
В своей ставке Гитлер излагал планы доведения советских людей до
состояния полной культурной деградации. Стенограмма запечатлела
заявление Гитлера на совещании 22 июля 1942 года относительно
«культурной политики» Третьего рейха на оккупированных землях нашей
страны: «Школы, правда, нужно им дать, и они будут обязаны за них
платить, если будут ими пользоваться. Но самое большое, чему следует
обучать в этих школах – это знание правил уличного движения. Обучение
географии должно быть сведено к тому, что столица рейха называется
Берлин... Арифметики и прочего не нужно вовсе».
Порой фюрер предлагал и более радикальные меры: «В наших интересах,
чтобы в каждой деревне была своя секта... Даже если таким образом в тех
или иных деревнях возникнет культ колдовства, как у негров или индейцев,
мы будем приветствовать – это усилит разъединение в русском
пространстве... Для нас было бы вредно, если бы русские, украинцы,
киргизы и другие народности умели читать и писать».
Советские войска, гнавшие оккупантов на запад, встречали на
оккупированных землях ребят школьного возраста, которые по два-три года
не ходили в школу. Ветеран войны доктор исторических наук А. Галкин,
выступая в День Победы в нашем академическом институте, говорил, что
беседы с этими необученными подростками производили одно из самых
гнетущих впечатлений тех лет.
Сразу же после освобождения советских земель были приняты меры для
восстановления разрушенных или поврежденных школ. Таких было 23 тысячи в
областях РСФСР. 32 тысячи школ, техникумов и вузов было разрушено на
Украине. Не меньшим был урон для образовательных учреждений Белоруссии,
Молдавии, прибалтийских республик. Учеба начиналась во временно
приспособленных помещениях. В освобожденные области и республики
завозили учебники и другие учебные пособия.
Туда направлялись школьные преподаватели. Неграмотность и
малограмотность, насаждаемые по указке Гитлера, быстро преодолевались.
Теперь этот подвиг подвергается поношениям нахальными очернителями
советской истории.
Назад к неграмотности и малограмотности?
Крушение Советской власти сопровождалось движением общества назад от
вершин культуры и образованности в дебри невежества и болота мракобесия.
За 20 с лишним лет «реформ» только в сельской местности России было
закрыто 14 тысяч школ. Появление сотен тысяч, а то и миллионов
беспризорников сопровождалось быстрым ростом числа неграмотных или
малограмотных людей. Вопреки лжи антисоветчиков не Великая Октябрьская
революция, а свержение Советской власти привело к распространению
массовой неграмотности.
Еще больше распространилась самодовольная малограмотность. Нынешний
малограмотный спесивец умеет пользоваться компьютером, входит в интернет
и любит коряво излагать свои убогие мыслишки в блогах. Между тем
активное использование интернета для выполнения домашних заданий не
позволяет учащимся серьезно осваивать изучаемые предметы. Принимая зачет
у студента пятого курса гуманитарного института, я задаю ему вопрос: в
чем разница между малыми и большими циклами, с одной стороны, и
стадиальными кризисами и циклами – с другой? Студент напряженно смотрит в
одну точку перед собой и молчит. Тогда я его спрашиваю: «Сколько лет
вам было в 1993 году?» Он отвечает: «Один год». Я продолжаю: «В своем
реферате вы написали: «Автор данной статьи еще в 1993 году доказал, что
наряду с малыми и большими циклами существуют стадиальные кризисы и
циклы».
Возникает тягостная пауза.
Ясно, что студент даже не удосужился прочитать текст, который он
перепечатал из интернета для своего реферата. Разумеется, ни о
«стадиальных кризисах», ни о «больших» и «малых» циклах он понятия не
имеет. Он, как и другие студенты этого коммерческого института с
международным профилем, не раз выезжал за границу. Однако эти студенты
зачастую не знают самых элементарных вещей про мир, по которому они
часто путешествовали. Мой вопрос, где находится Конго, ставит их в
тупик. Даже стихи Сергея Михалкова про упрямого Фому и его неудачное
купание в реке Конго им не известны. «С кем граничит Израиль?» Молчание.
Наконец, кто-то говорит: «Расскажите лучше сами». «С кем граничит
Иран?» Уверенный ответ: «С Казахстаном». «Где находится Гондурас?» – «К
югу от Москвы». Моя реакция приводит студентку в замешательство. «Ой, я с
Карагандой перепутала!» – лепечет она. Кажется, мечта Гитлера сбылась:
теперь в России многие не знают географии.
А сколько появилось докторов и кандидатов наук, которые списали свои
диссертации из интернета! Но каков апломб у этих «ученых»! Они
«разоблачают» советских историков за отрицание ими якобы всеобщей
грамотности в царской России. Они пишут сочинения о славной победе
России в русско-японской войне 1904–1905 годов. Они объясняют революцию
1905 года тем, что в Россию прибыл тайно пароход с оружием, купленным
японцами и их союзниками. Они повторяют давно разоблаченные фальшивки о
помощи германского генштаба большевикам в конце 1917 года. Они твердят,
будто советское время было периодом культурного упадка.
Эти измышления, искажающие правду и научно проверенные подлинные
факты, распространяют телеканалы. Наступление на науку сопровождается
вторжением бульварщины и мистики. Популяризатор науки Карл Левитин в
своей книге «Научная журналистика», опубликованной уже после его смерти,
с огорчением констатировал: «Подняли голову паразитирующие на
авторитете точных знаний и никогда не умирающей тяге к ним разного сорта
оккультные науки и ремесла – хиромантия, астрология, ясновидение,
гадание. Гороскоп стал частью джентльменского набора даже для серьезных
изданий, не говоря уж о чисто развлекательных. Объявления о приворотах,
снятии и наведении порчи, предсказании судьбы, чудесных исцелениях,
мгновенных обучениях языкам, музыке и менеджменту, воинственные в своей
антинаучности, стали столь же частыми и откровенными, как соседствующие с
ними предложения «досуга», массажа и саун, тоже не прикрытые даже
фиговыми листком благопристойности».
О степени влияния лженаук говорят данные опросов: 48% россиян считают
астрологию наукой. В ходе опроса, проведенного под руководством М.
Тарусина и опубликованного в книге «Реальная Россия» в 2006 году,
выяснилось, что 19,3% населения «безусловно верили в амулеты, обереги»,
31,6% «скорее верили» в них. То есть верящих или почти верящих в амулеты
и обереги было более половины населения. А уже в своей книге «Жанр,
который мы потеряли», опубликованной в 2012 году и посвященной упадку
научно-популярной литературы в постсоветской России, заместитель
редактора «Независимой газеты» А. Ваганов сообщал о значительно более
широком влиянии уфологии, астрологии, колдовства и «других
паранормальных мифологем, охватывающем до 80% населения». Кажется, что
мечта Гитлера о распространении веры в колдовство в России с лихвой
реализуется.
***
В эпоху культурной деградации особенно необходимо противопоставить
наглым и невежественным измышлениям о советской истории правдивую
информацию о реальных достижениях нашей страны после Октябрьской
революции. Изображению советской истории как периода мрака и ужаса
следует противопоставить насыщенный точными данными рассказ о том, как
совершалась культурная революция в нашей стране.
Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ
Оригинал статьи в газете Советская Россия