Россия переживает некий новый этап общественно-политической
эволюции. Специфика его в том, что сегодня в одной точке сошлись, с
одной стороны, патриотический подъем, а с другой –
финансово-экономический кризис, вызвавший впервые после дефолта-98
снижение уровня жизни. Что может получиться из такого соединения, какая
«химическая» общественная реакция произойдет?
Обратимся вначале к результатам социологических исследований.
Либерально настроенные оппозиционные социологи предсказывают, что
гордость за Крым скоро будет вытеснена материальными заботами.
Поскольку, рассуждают они, период господства патриотических настроений
закончился тяжелым экономическим кризисом, патриотический подъем
волей-неволей будет ассоциироваться в памяти людей с отрицательным
опытом кризиса. Поэтому, утверждает, например, президент партнерства
«Новый экономический рост» Михаил Дмитриев, после выхода из кризиса
массовое сознание едва ли сможет сразу вернуться к
«защитно-патриотическим способам самоутверждения». Вероятнее будет
очередной сдвиг в сторону более модернизированных (читай: либеральных)
ценностей. Бесспорно, такое вытеснение неизбежно и оно уже происходит.
Однако открытым остается вопрос о том, какие конкретно социальные слои
оно затронет, а какие окажутся более идейно стойкими.
Максимально упрощая вопрос о причинах и следствиях кризиса,
предположим, что кризис вызван только западными санкциями за Крым и
поддержку Новороссии. Тогда, согласно январскому опросу Левада-центра,
картина общественных настроений получается следующая: 69% опрошенных
считают, что Россия должна продолжать свою политику, невзирая на
санкции. При этом 57% ответили, что санкции не создали для них и их
семей сколько-нибудь серьезных проблем. А 43% не видят подобных проблем и
в будущем. Если допустить, что все пока «беспроблемные» граждане
поддерживают текущую политику, то остаются еще 12 процентов
«проблемных», но идейных граждан, уже испытывающих материальные
трудности, но готовых их претерпеть ради продолжения нынешнего
внешнеполитического курса. Подчеркиваю, речь для них идет не о
гипотетических, а реально переживаемых трудностях. А еще 14 процентов
демонстрируют теоретическую готовность поступить так же в будущем, когда
санкции их затронут (впрочем, это требует практической проверки).
Примерно одна десятая доля населения – это отнюдь не мало, а очень даже
много, если помнить, что идейно сплоченное, активное и готовое на
жертвы меньшинство общества всегда и везде определяло общий вектор
политического развития, играло решающую роль во всех
революциях/контрреволюциях и т.д. На эту решающую силу стремится
опереться власть и с ней должна работать сегодня оппозиция. Поэтому
очень важно понять, что это за категория населения, какова его
социальная и политическая генеалогия.
Ясно только одно – все эти люди являются сознательными,
высокомотивированными патриотами, ибо патриотизм проверяется на
прочность как раз в трудные, а не в победные времена. Вместе с тем
хорошо известно, что отношение многих идейных патриотов к Путину было в
предыдущие годы весьма прохладным и стало меняться к лучшему только
после украинских событий и особенно после присоединения Крыма. Кое-какие
количественные данные на сей счет имеются. В конце декабря на
левопатриотическом сайте Михаила Делягина был проведен опрос на тему
«Как изменили Ваше отношение к Путину воссоединение с Крымом и поддержка
им председателя Банка России Набиуллиной после девальвации?». Раскладка
предложенных респондентам вариантов ответа очень детальная и содержит
такие нюансы, которых нет в других социологических опросах, поэтому их
сто¢ит привести полностью. Ответили 1609 человек – вполне
представительная выборка, причем смещенная именно в сторону интересующей
нас группы населения. Вот результаты.
Таким образом, до Крыма Путин пользовался поддержкой 31,2%
левопатриотов. Затем после Крыма на сторону Путина перешли еще 30,5%.
Наконец, 36,7% как были, так и остаются противниками Путина либо просто
его игнорируют.
Поскольку за год поддержка Путина в левопатриотической среде выросла в
два раза, что значительно больше, чем по России в целом (в 1,3 раза),
отсюда следует, что новый контингент поддержки формировался
преимущественно из левопатриотов. Моя гипотеза о специфике переживаемого
момента состоит в том, что среди тех, кто уже идет на материальные
издержки ради продолжения внешнеполитического курса, много или даже
большинство левопатриотических неофитов – тех, кто лишь недавно перешел
от оппозиции к поддержке Путина. Какие факты могут эту гипотезу
подтвердить?
Социологических опросов, прямо указывающих на то, что наиболее
идейной и готовой на жертвы группой поддержки внешнеполитического курса
являются именно неофиты, нет. Но помимо прямых есть еще и косвенные
данные. Так, по опросам ВЦИОМ, сторонники КПРФ оценивали работу Путина в
декабре 2013 года в 2,9 балла по пятибалльной шкале, а в июле прошлого
года – уже в 4,2 балла. Сторонники «Справедливой России» –
соответственно в 2,9 и 4,1 балла. Еще косвенный аргумент. В мае прошлого
года на «Гайдпарке» – сайте, аудитория которого преимущественно
левопатриотическая, был проведен опрос «А лично Вы готовы платить за
Крым?» Проголосовало 6 тысяч человек, из которых 38% ответили: «Да, я
готов к ухудшению своего благосостояния в связи с присоединением Крыма».
В том же мае аналогичный опрос провел Левада-центр. И число тех, кто
готов «в полной или в значительной мере» взять на себя бремя издержек по
присоединению Крыма в виде ограничения роста зарплат и пенсий,
сокращения социальных программ, роста цен и т.п., оказалось вдвое
меньшим – 20%.
Если гипотеза верна, то главный политический результат столкновения
патриотического подъема с экономическим кризисом получается такой:
эпицентр поддержки власти смещается от пассивного конформистского
«болота» в сторону более активного и сознательного левопатриотического
лагеря. Это совершенно иной политический расклад, нежели год назад,
выдвигающий новые проблемы и задачи для левой оппозиции. Смещение
эпицентра поддержки сопровождается серьезными противоречиями. В самом
деле, из опроса Делягина явствует, что если Путина в целом поддерживают
62% левопатриотов, то текущую экономическую политику правительства и
Центробанка принимают только 9%, а 53% (т.е. 85% от числа
поддерживающих) в ней разочарованы. Это соотношение подтверждается и
январским опросом на «Гайдпарке» об отношении к правительству. Из 2,4
тыс. ответивших 78% заявили, что выход из кризиса в нашей стране без
смены правительства невозможен. В то же время отношение к правительству
по России в целом иное – только 28% опрошенных выступают за его
отставку, а против – 48% (Левада-центр).
Словом, именно эта перешедшая на сторону Путина патриотическая группа
населения испытывает наиболее противоречивые чувства, пребывая сегодня в
недоумении: как же так, как может государственное руководство быть
патриотом во внешней политике и одновременно оставаться рыночным
либералом в экономике? Очередное разочарование принес антикризисный план
правительства: по-прежнему «гайдаровский» монетаризм, опять чикагская
школа, плавающий курс рубля, манипулирование банковской ставкой и
ничтожно мало средств на поддержку реальной экономики. Следует обратить
внимание и на то, что политическое руководство левопатриотической
оппозиции испытывает такое же по сути раздвоение чувств, что и рядовые
путинские неофиты из патриотического лагеря. Отсюда и его тактика:
Путина, Лаврова, Шойгу и других проводников патриотической политики ни в
коем случае не трогать и, наоборот, поддерживать. А вот Медведева,
Набиуллину, Шувалова, Дворковича и Ко как проводников космополитической
политики – в отставку. То есть задача видится в том, чтобы разрешить
противоречие между патриотической внешней политикой правящего режима и
его же космополитической внутренней экономической политикой путем
приведения внутренней политики в соответствие с внешней.
А как вообще разрешаются противоречия? Метафизический метод,
именуемый еще здравым смыслом, предлагает «очень простое» решение:
нужно, мол, устранить одну, «плохую» противоположность, а другую,
«хорошую», сохранить и развить. Но диалектический метод указывает, что
противоположности находятся между собой не только в борьбе, но и в
единстве. Невозможно устранить одну сторону, не трогая другой. Нельзя
устранить плохих бояр, не трогая доброго царя.
Отчаянную попытку отделить доброго и умного царя от злых и глупых
бояр предпринял председатель ФНПР Михаил Шмаков, заявивший на сочинском
съезде, что нынешний кризис – рукотворный, и ответственность за него
должны понести неолибералы, засевшие в финансово-экономическом блоке
правительства и Центробанке. Нетрудно заметить, что в основе требований
Шмакова лежит сложившийся за последние лет двадцать устойчивый
стереотип: патриотизм и либерализм – «две вещи несовместные», как гений и
злодейство. Или, перефразируя Киплинга, патриотизм есть патриотизм, а
либерализм есть либерализм, и вместе им не сойтись. Либо ты патриот,
либо либерал. Поэтому сегодня, когда правящий режим превратился во
внешней политике из космополита в патриота, многим представляется, что
вследствие этого он должен автоматически перестать быть либералом,
отказаться от либерально-рыночного экономического курса и соорудить
нечто вроде «Нового курса» Рузвельта.
В этом стереотипе все прекрасно за исключением одного – он не имеет
ничего общего с реальной действительностью. И Путин правильно сделал,
что безжалостно его разрушил. Думаю, сказал он, отвечая Шмакову, что
никакого заговора рыночников и либералов нет, а есть разные подходы к
развитию экономики. А еще раньше, на совещании с правительством, Путин
выразился еще более жестко: «Мы должны и будем действовать в логике
рыночной экономики, будем руководствоваться исключительно этими
соображениями». Так и запишем: исключительно, т.е. не принимая во
внимание никакие другие соображения. Но будем оставаться при этом
патриотами, защищать наши сакральные ценности.
Патриотические политики и публицисты усматривают здесь некую
«непоследовательность», аномалию и призывают Путина вернуться на путь
истинный не только во внешней, но и во внутренней политике. Однако
сочетание патриотизма и либерализма – никакая не аномалия, а норма
капиталистического общества. В этом рано или поздно предстоит убедиться
не только политикам и публицистам, но и новому левопатриотическому ядру
поддержки Путина. Это отдельный важный и сложный вопрос.
Александр ФРОЛОВ
Оригинал статьи в газете Советская Россия