10 февраля 1934 года завершил свою работу XVII съезд ВКП(б),
который был открыт 26 января. Из всех съездов партии, состоявшихся в
советское время, он стал самым продолжительным. Хотя перед своим началом
этот партийный форум был назван «съездом победителей», до завершения
программы ускоренного преобразования страны, начавшегося в 1929 году,
было ещё далеко. К тому времени оставалось целых семь лет до истечения
срока, который наметил Сталин 4 февраля 1931 года: догнать передовые
страны мира за десять лет, иначе «нас сомнут».
Под дамокловым мечом войны
Заданный руководством партии ускоренный темп развития страны был в
значительной степени обусловлен внешними обстоятельствами. За год до
открытия съезда в своём докладе на объединённом пленуме ЦК—ЦКК Сталин,
объясняя задачи, решавшиеся в первую пятилетку, говорил: «Партия как бы
подхлёстывала страну, ускоряя её бег вперёд... Нельзя не подгонять
страну, которая отстала на сто лет и которой угрожает из-за её
отсталости смертельная опасность... Мы не могли знать, в какой день
нападут на СССР империалисты и прервут наше строительство, а что они
могли напасть в любой момент, пользуясь технико-экономической слабостью
нашей страны, — в этом не могло быть сомнения... Наконец, партия должна
была покончить в возможно короткий срок со слабостью страны в области
обороны».
Между тем внешнеполитическая обстановка за отчётный период ещё более
ухудшилась. Открывая, как обычно, отчётный доклад ЦК съезду партии
обзором международного положения, Сталин подчеркнул, что следствием
мирового экономического кризиса явилось обострение «отношений как между
капиталистическими странами, так и внутри этих стран». Проводя политику
мира, СССР старался развивать деловые добрососедские отношения со всеми
странами, не исключая и фашистские режимы, на что особо обратил внимание
Сталин в своём докладе, говоря об отношениях с Италией. В то же время,
подчёркивая стремление СССР остановить сползание мира к войне, Сталин в
этом же докладе объявил о готовности страны вступить в Лигу Наций.
(Вступление СССР в эту международную организацию состоялось в том же
году.)
Обращая внимание на внешние угрозы для СССР, Сталин особо остановился
на приходе к власти нацистов в Германии, расценив его «как признак
того, что» буржуазия «не в силах больше найти выход из нынешнего
положения на базе мирной внешней политики, ввиду чего она вынуждена
прибегнуть к политике войны... Как видите, дело идёт к новой
империалистической войне, как к выходу из нынешнего положения». В
международной обстановке, чреватой угрозой войны, Сталин так определял
принципы советской внешней политики: «Мы стоим за мир и отстаиваем дело
мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар
поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами,
тот всегда найдёт у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на
нашу страну, — получат сокрушительный отпор, чтобы впредь не повадно
было им совать своё свиное рыло в наш советский огород».
В то же время Сталин не исключал возможности того, что внешние враги
СССР смогут добиться немалых успехов в ходе своего вероятного вторжения в
нашу страну. Говоря о программе развития сельского хозяйства, Сталин
поставил задачу создания «базы хлебного производства на Волге», учитывая
«рост городов на Волге, с одной стороны, и всякие возможные осложнения в
области международных отношений, с другой». Таким образом, Сталин давал
понять, что тогдашние основные зернопроизводившие регионы — Украина и
Северный Кавказ — могут оказаться в зоне боевых действий или даже
попасть под временный контроль иностранных захватчиков. Эти опасения
Сталина, к несчастью для страны, сбылись в ходе Великой Отечественной
войны.
Рывок страны вперёд
Перейдя к отчёту о внутренней политике ЦК со времени XVI съезда,
Сталин указал, что «СССР за этот период преобразовался в корне, сбросив с
себя обличье отсталости и средневековья. Из страны аграрной он стал
страной индустриальной. Из страны мелкого единоличного сельского
хозяйства он стал страной коллективного крупного механизированного
сельского хозяйства. Из страны тёмной, неграмотной и некультурной он
стал — вернее, становится — страной грамотной и культурной, покрытой
громадной сетью низших, средних и высших школ, действующих на языках
национальностей СССР».
Говоря об индустриализации страны, Сталин обратил внимание на то, что
«созданы новые отрасли производства», перечислив 14 из них. Он сказал о
том, что «пущены в ход за этот период тысячи вполне современных
промышленных предприятий», упомянув названия восьми «гигантов»
индустрии. Упомянул он и то, что были «реконструированы на базе новой
техники тысячи старых предприятий».
Успехи в индустриализации позволили существенно укрепить
обороноспособность страны. Хотя данные об этом не были оглашены ни в
докладе, ни в опубликованных отчётах о выступлениях К.Е. Ворошилова и
М.Н. Тухачевского, в последующем стали известны факты о значительном
прогрессе в вооружениях. В 1929 году у Красной Армии имелось менее 200
танков (вместе с броневиками), 1000 самолётов устаревших конструкций,
около 26 тысяч станковых пулемётов и 7 тысяч орудий разных калибров. К
концу 1933 года Красная Армия была вооружена 51 тысячей пулемётов и 17
тысячами артиллерийских орудий. В течение первой пятилетки было
произведено свыше 5 тысяч танков. Если в 1929 году в авиации преобладали
разведывательные самолёты, на долю которых приходилось 82% всего
количества боевых машин, то к концу 1933-го на их долю приходилось лишь
26%, а на долю бомбардировщиков и штурмовиков — 48,8%. В 1932 году
началось строительство Тихоокеанского флота, а в 1933-м — Северного
флота. Хотя подготовка к отпору врагу ещё не была завершена, успехи в
создании оборонного щита страны были очевидны.
Говоря об итогах коллективизации, Сталин сообщал: «Создано свыше 200
тысяч колхозов и 5 тысяч совхозов с новыми районными центрами и
промышленными центрами для них». Из таблицы, которая была представлена
докладчиком, следовало, что количество тракторов в деревне возросло с
34,3 тысячи в 1929 году до 204 тысяч в 1933-м. Если в 1930 году в МТС
было 7 комбайнов, то в 1933-м их стало 11,5 тысячи, а 13,5 тысячи
комбайнов работали в совхозах. Если в 1930 году в МТС и совхозах имелось
2300 грузовых автомобилей, то в 1933-м их стало 23,6 тысячи. Кроме
того, Сталин сообщил: «Трактористов, комбайнеров, штурвальных, шофёров
подготовлено за отчётный период и направлено по одной лишь
наркомземовской системе свыше 1 миллиона 900 тысяч человек».
Перечисляя достижения культурной революции, Сталин отметил:
«Введение по всему СССР всеобщего обязательного начального
образования и повышение процента грамотности с 67% до 90% в конце 1933
года... Рост числа учащихся в школах всех ступеней с 11 миллионов 358
тысяч в 1929 году до 26 миллионов 419 тысяч в 1933 году... Рост числа
высших учебных заведений... с 91 единицы в 1914 году до 600 единиц в
1933 году... Рост числа научно-исследовательских институтов с 400 единиц
в 1929 году до 840 единиц в 1933 году... Рост числа учреждений клубного
типа с 32 тысяч в 1929 году до 54 тысяч в 1933 году. Рост числа
кинотеатров, киноустановок в клубах и кинопередвижек с 9 тысяч 800
единиц в 1929 году до 29 тысяч 200 единиц в 1933 году. Рост разового
тиража газет с 12 миллионов 500 тысяч в 1929 году до 36 миллионов 500
тысяч в 1933 году».
Факты о достижениях страны за отчётный период были дополнены и
конкретизированы в докладах и речах, с которыми выступили более 120
делегатов съезда. «Как могли произойти эти колоссальные изменения в
какие-нибудь 3—4 года на территории громадного государства с его
отсталой техникой, с его отсталой культурой? — ставил вопрос Сталин. —
Не чудо ли это? Это было бы чудом, если бы развитие шло на базе
капитализма и единоличного мелкого хозяйства. Но это не может быть
названо чудом, если иметь в виду, что развитие у нас шло на основе
развёртывания социалистического строительства».
Уверенные планы развития на последующие пять лет
С докладами о втором пятилетнем плане выступили председатель
Совнаркома СССР В.М. Молотов и председатель Госплана СССР В.В. Куйбышев.
О том, что угроза войны учитывалась при составлении пятилетнего
плана, свидетельствовал В.М. Молотов, который говорил о задачах
«создания новых опорных баз индустриализации, особенно в восточных
районах Союза — Урал, Западная и Восточная Сибирь, Башкирия,
Дальневосточный край, Казахстан, Средняя Азия... На все новые опорные
базы индустриализации... в целях развития здесь металлургии, угля,
нефти, машиностроения, электростроительства и т.д. затрачивается около
половины всех капиталовложений, направляемых на новое строительство в
тяжёлой промышленности».
Поскольку в первую пятилетку темпы развития тяжёлой промышленности
существенно опережали рост лёгкой и пищевой промышленности, в новой
пятилетке были предусмотрены опережающие темпы выпуска потребительских
товаров. Если производство группы «А» должно было возрастать на 14,5% в
год, то производство в группе «Б» должно было увеличиваться на 18,5%
ежегодно.
В докладе В.В. Куйбышева целый раздел был посвящён теме
«Подъём жизненного уровня широких масс». В нём речь шла об увеличении в 3
раза темпов жилищного строительства по сравнению с первой пятилеткой.
«Во второй пятилетке, — сообщал Куйбышев, — реконструкцией будет
охвачено свыше 400 городских центров». В ходе городского строительства
предусматривалось «более широкое внедрение электроэнергии, газа и
теплофикации».
Куйбышев перечислил также ряд заданий по дальнейшему развитию
образования и культуры: «Общий контингент учащихся в средней школе
возрастает более чем в 3 раза по сравнению с 1932 годом, более чем в 20
раз против довоенного уровня царской России... Количество зрелищных
единиц должно достигнуть 71,5 тысячи в 1937 году против 30 тысяч в 1932
году. Количество звуковых киноустановок должно возрасти в 19 раз. Резко
увеличивается тираж газет: 66 миллионов экземпляров разового тиража
против 35,5 миллиона в 1932 году».
В резолюции съезда, принятой по докладам Молотова и Куйбышева,
подчёркивалось, что выполнение второй пятилетки обеспечивает
окончательную ликвидацию частной собственности на средства производства и
установление социалистического способа производства как единственного,
превращение Советского Союза в независимую в технико-экономическом
отношении страну. Резолюция указывала, что выполнение пятилетки позволит
Советской стране «отразить и сокрушить любые поползновения врагов
пролетарского государства».
Теневые стороны грандиозных достижений
Заявления об успехах социалистического строительства и многократно
высказанная уверенность в продолжении быстрого движения страны вперёд
неизменно сопровождались выражением одобрения политики руководства
партии во главе с И.В. Сталиным. Восхваления в его адрес звучали с
трибуны съезда в каждой речи ораторов, в том числе гостей от зарубежных
компартий, в каждом письменном приветствии съезду. (Фамилия Сталина не
прозвучала лишь в его собственном докладе и в докладе председателя
мандатной комиссии Н.И. Ежова.) Будущий разоблачитель «культа личности
Сталина» второй секретарь МК Н.С. Хрущёв на протяжении своей небольшой
речи 12 раз упомянул имя Сталина, называя его «великим» и «гениальным
вождём». Нарком пищевой промышленности СССР А.И. Микоян, который на ХХ
съезде первым призвал осудить «культ личности», на XVII съезде поставил
своеобразный рекорд, положительно упомянув Сталина в своём выступлении
41 раз.
И всё же, несмотря на восторженные оценки политики, проводившейся
руководством страны, докладчики и другие ораторы не раз обращали
внимание на значительные недостатки, обнаружившиеся в ходе
социалистического строительства. Только в разделе доклада, посвящённом
развитию промышленности, Сталин назвал десять наиболее значительных
недостатков в этой сфере хозяйства, начав с «отставания» чёрной и
цветной металлургии. Затем Сталин перечислил 11 «задач», которые
следовало решить для преодоления этих недостатков, завершив словами:
«Ликвидировать канцелярско-бюрократический метод руководства во всех
звеньях хозяйственных наркоматов, систематически проверяя исполнение
решений и указаний руководящих центров нижестоящими органами».
Ещё больше недостатков обнаружил Сталин в сельском хозяйстве. Он
признал, что «подъём основных отраслей сельского хозяйства... нарастал
за отчётный период ...во много раз медленнее, чем в промышленности... А
по животноводческой отрасли мы имели даже обратный процесс — падения
поголовья скота, и только в 1933 году и то в одной лишь свиноводческой
отрасли наметились признаки подъёма». Сталин объяснял это отставание
сельского хозяйства от промышленности «громадными трудностями
объединения разрозненных мелких крестьянских хозяйств в колхозы» и
«вообще, реорганизационным периодом». В то же время Сталин отметил
недостатки работы в управлении сельским хозяйством. Он говорил: «Начать с
того, что наркоматы эти (Наркомзем, или Наркомат земледелия, и Наркомат
по совхозам. — Прим. авт.) заражены в большей степени, чем другие
наркоматы, болезнью бюрократически-канцелярского отношения к делу».
Сталин обратил внимание и на беспечное отношение к
сельскохозяйственной технике на селе: «Хранение тракторов и машин
неудовлетворительно. Ремонт также неудовлетворителен... Семенное дело по
зерну и хлопку так запутано, что придётся ещё долго распутывать его...
Удобрения есть, но органы Наркомзема не умеют его принимать, а приняв,
не проявляют заботы о том, чтобы вовремя доставить их на место и
рационально их использовать... Если сопоставить громадные вложения
государства в дело совхозов с нынешними фактическими результатами
совхозов, то получится громадное несоответствие к невыгоде совхозов...»
Сталин обвинял «земельные органы» в том, что они «не только не поднимают
тревогу по поводу тяжёлого положения животноводства, а — наоборот —
стараются замазать вопрос, а иногда в своих докладах пытаются даже
скрыть от общественного мнения страны действительное положение
животноводства, что совершенно недопустимо для большевиков».
Говоря об успехах нефтяной промышленности, Г.К. Орджоникидзе признал:
«Мы по этой части имеем не особенные успехи... Что делать без нефти,
бензина и керосина с самолётами, автомобилями, тракторами?.. Не надо
убаюкивать себя прошлыми победами: выполнили пятилетку в 2,5 года... А
потом пошло ухудшение».
А.И. Микоян заявлял: «Качество нашей продукции заставляет
желать очень многого... вследствие невероятной небрежности,
неаккуратности». Он рассказал, что по этой причине построенный для
«Магнитки» «прекрасный портальный кран... не работает уже полгода». По
той же причине не работали кран на Краматорском заводе и электрическая
печь на Верхне-Исетском заводе.
«Бесспорными фактами доказано, как безобразно используется
сокращённый советской властью до семи часов рабочий день в
промышленности в СССР, — говорил в своём докладе В.М. Молотов. —
Доказано, что на многих предприятиях фактическое рабочее время у рабочих
не составляет более 5—5,5 часа в день».
Вместе с тем на съезде многие значительные проблемы, с которыми
столкнулась советская экономика за 3,5 года, остались без должного
внимания или не получили глубокого освещения. О голоде 1932—1933 годов
на съезде не было сказано ни слова. Первый секретарь ЦК КП(б) Украины
С.В. Косиор ограничился лишь туманными упоминаниями об «ошибках и
прорывах в сельском хозяйстве». О том, что речь шла о серьёзных
продовольственных трудностях, можно было понять лишь из его слов о
решении ЦК ВКП(б) оказать «материальную помощь» Украине. С.В. Косиор
говорил: «Вы все, товарищи, знаете, что эта значительная помощь
продовольствием, семенами и другим была оказана не только Украине, но и
другим областям и районам Союза. Это стало возможным благодаря
исключительной настойчивости товарища Сталина, сумевшего и в такой
обстановке сколотить известные резервы, которые затем были использованы
для помощи областям, и они помогли в значительной степени заштопать
прорехи, получившиеся в результате ошибок, которые мы допустили на
местах».
Большинство же ораторов предпочитали говорить не о своих ошибках, а о
происках врагов. Первый секретарь Азово-Черноморского края Б.П.
Шеболдаев объяснял срыв в выполнении планов хлебозаготовок тем, что «в
1932 году кулак опять попытался уже на базе колхозов и совхозов дать бой
по вопросу о хлебе». Доказывая проникновение «классовых врагов» на
руководящие посты в колхозах, секретарь ЦК КП(б) Украины П.П. Постышев
привёл в качестве примера положение в селе Пинчуки Белоцерковского
района Киевской области. Он утверждал, что всей хозяйственной жизнью
колхоза заправляли враги: бывшие петлюровцы, торговцы, кулаки,
гетманский офицер. Постышев создавал впечатление, что руководство многих
колхозов на Украине оказалось в руках контрреволюционных сил, а потому в
республике не выполнялись планы сельскохозяйственного производства.
В срыве планов развития страны винили и партийных оппозиционеров. В
своём выступлении на съезде Н.С. Хрущёв заявил: «В московской
организации засели в своё время правые уклонисты. Правые во главе с
Углановым и лидеры правой оппозиции — Бухарин, Рыков, Томский — пытались
использовать столичную московскую организацию в борьбе против
генеральной линии нашей партии, против ленинского Центрального
Комитета». В то же время Хрущёв предупреждал: «Но нельзя зазнаваться,
нельзя ослабевать нашу большевистскую бдительность. Классовая борьба не
прекращается, мы должны мобилизовать силы партии, силы рабочего класса,
усилить органы диктатуры пролетариата для окончательного уничтожения
классовых врагов, всех остатков правых и «левых», всяких других
оппортунистов, которые хотят затормозить наше дальнейшее движение
вперёд».
В выступлениях Хрущёва, Постышева и других были выдвинуты аргументы,
которые они через три года использовали для утверждений о наличии
контрреволюционных заговоров и необходимости осуществления массовых
репрессий против «не разоружившихся врагов».
Парад кающихся
Помимо упоминания в речах делегатов съезда имён бывших
оппозиционеров, наиболее видные из них выступили с покаянными речами.
Среди них были Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский, Л.Б. Каменев,
Г.Е. Зиновьев, К.Б. Радек, Е.А. Преображенский. В своих выступлениях они
не только в самых резких словах осуждали свою борьбу против руководства
партии, но и утверждали, что их прежняя позиция была враждебна основам
советского строя. Карл Радек объявил, что выдвинутый им лозунг в ходе
партийных дискуссий «против режима, за партийную демократию...
оказался... лозунгом против режима пролетарской диктатуры, за буржуазную
демократию».
Н.И. Бухарин сообщал съезду: «Группировка.., к которой я
принадлежал... неминуемо становилась центром притяжения всех сил,
которые боролись с социалистическим наступлением, т.е. в первую очередь
наиболее угрожаемых со стороны социалистического наступления кулацких
слоёв, с одной стороны, их интеллигентских идеологов в городах — с
другой... Победа этого уклона неизбежно развязала бы третью силу,
ослабила бы до крайности позиции рабочего класса, позиции пролетариата,
привела бы к преждевременной интервенции, которая уже нащупывала своими
щупальцами наиболее слабые и больные наши места, и, следовательно, к
реставрации капитализма как совокупному результату обостряющегося
положения при значительном ослаблении сил пролетариата и при
развязывании сил антипролетарских, контрреволюционных».
«У меня была цепь ошибок, цепь, у которой одно звено цеплялось за
другое, — говорил Г.Е. Зиновьев. — Если бы партия не дала должного
отпора этой цепи ошибок, то мы обсуждали бы теперь здесь на съезде всё,
что угодно, только не второй пятилетний план социалистического
строительства. И если бы партия пошла по тому пути, по которому
подталкивали её люди, не понявшие коренных задач социалистического
строительства после смерти Ленина, мы привели бы страну к катастрофе, к
действительной гибели, не к той «гибели», о которой кричали троцкисты и
которая закончилась всего только гибелью маленькой группы политиканов, а
привели бы к гибели дела рабочего класса, дела нашей революции».
Ещё более жестокому самобичеванию подверг себя Л.Б. Каменев. В своей
речи он говорил, что шёл по «преступному пути» и «по преступной дороге».
Называя партию вооружённой крепостью, Каменев сообщал, что он и его
соратники «фактически открыли ворота в эту крепость врагу», «проделали в
ней брешь», в которую «полились волны буржуазной и мелкобуржуазной
контрреволюции». Он подробно перечислял «три волны подлинной
контрреволюции», которые полились в «брешь, созданную нашими
теоретическими ошибками и нашей практикой фракционной борьбы». Каменев
сказал: «Я хочу заявить с этой трибуны, что считаю того Каменева,
который с 1925 по 1933 год боролся с партией и с её руководством,
политическим трупом, что я хочу идти вперёд, не таща за собою по
библейскому (простите) выражению эту старую шкуру».
Одновременно кающиеся спешили выразить своё восхищение Сталиным. Е.А.
Преображенский говорил о «величайшей прозорливости» Сталина, его
«величайшей твёрдости», его «глубочайшем понимании эпохи». Подробно
цитируя различные работы Сталина, Зиновьев провозглашал: «В книге
великой освободительной борьбы пролетариата эти четыре имени — Маркс,
Энгельс, Ленин, Сталин — стоят рядом». Каменев завершал свою речь
словами: «Да здравствует наш вождь и командир товарищ Сталин!» В
завершение своей речи Бухарин назвал Сталина «фельдмаршалом пролетарских
сил, лучшим из лучших».
Чем объяснялись такие выступления бывших лидеров оппозиции? К тому
времени те из них, кто в недавнем прошлом были исключены из партии, были
восстановлены в её рядах. Покаянные заявления делали люди, занимавшие в
1934 году ответственные посты в различных советских и партийных
учреждениях. Зиновьев был членом редколлегии ведущего теоретического
журнала партии «Большевик», Каменев — директором книжного издательства
«Academia», директором Института мировой литературы и директором
Литературного института. Радек возглавлял Бюро международной информации.
С 1932 года Бухарин был членом коллегии Наркомата тяжёлой
промышленности, а с 1934 года стал главным редактором газеты «Известия».
Рыков возглавлял Наркомат связи СССР. Томский был заведующим ОГИЗом
(Объединенное государственное издательство). Во многом их самообвинения и
восхваления в адрес Сталина объяснялись желанием сохранить своё
положение преувеличенной демонстрацией лояльности руководству страны.
Характеризуя подлинные настроения этих людей в конце 1933 года, один
из тайных корреспондентов Троцкого в СССР писал: «Они все говорят о
ненависти к Сталину». Автор биографий Троцкого и Сталина Исаак Дейчер
так объяснял поведение бывших лидеров оппозиции на съезде: «То, что они
согласились пойти на такую «самокритику», не было лишь результатом тех
тяжёлых ударов, которые им нанёс Сталин. Тот факт, что они уступили,
доказывал, что они политически устали и лишь отчасти верят в дело
оппозиции... Правда, у ветеранов оппозиции были туманные надежды на
будущее. Тем временем они выжидали и сдерживали своих более молодых и
нетерпеливых сторонников».
На чём строились «туманные надежды» оппозиционеров?
Лидеры разбитых платформ и группировок знали о том, что среди части
видных партийных деятелей активно распространялись не только
издававшиеся Троцким за рубежом «Бюллетени оппозиции», но и «Платформа
Союза марксистов-ленинцев», подготовленная бывшим первым секретарём
Краснопресненского райкома Москвы М.Н. Рютиным. Как и содержание
периодических «Бюллетеней», «Платформа» призывала к свержению Сталина и
его сторонников.
О том, что эти призывы находили отклик среди работников высшего и
среднего звена партийного аппарата, свидетельствовало появление в 1932
году группировок, члены которых сговаривались относительно отстранения
Сталина и его ближайших соратников от руководства страной. В этом были
уличены секретарь ЦК ВКП(б) и член коллегии ВСНХ СССР А.П. Смирнов,
нарком снабжения СССР Н.Б. Эйсмонт, нарком внутренних дел РСФСР В.Н.
Толмачёв. В это же время в высших кругах страны распространялись
записки, в которых содержались острые нападки на политику Сталина. Её
авторами были кандидат в члены Политбюро, председатель Совнаркома РСФСР
С.И. Сырцов и первый секретарь Закавказского крайкома партии В.В.
Ломинадзе. Они также настаивали на том, чтобы отправить Сталина в
отставку. (На XVII съезде Ломинадзе был среди кающихся ораторов.)
Узнав об этих настроениях и интригах в партийных верхах, Троцкий в
марте 1933 года обратился с открытым письмом к работникам партийного
аппарата: «Сила Сталина всегда была в механизме, а не в нём самом... В
отрыве от механизма... Сталин ничего из себя не представляет... Настало
время избавиться от сталинского мифа... Сталин завёл вас в тупик...
Настало время воплотить в жизнь последний и настойчивый завет Ленина:
«Убрать Сталина!»
Исходя из невозможности создать внутри партии фракцию, оппозиционную
Сталину, Троцкий в «Бюллетене оппозиции» в октябре 1933 года объявил о
необходимости сформировать подпольную партию, готовую осуществить
переворот. Он подчёркивал, что «не осталось нормальных конституционных
путей для устранения правящей клики. Только сила может заставить
бюрократию передать власть в руки пролетарского авангарда». Исходя из
своего утверждения о том, что «сталинизм слаб», так как «у него корни в
рабочем классе, а больше нигде», Троцкий строил свои планы на
провоцировании массовых выступлений против советского строя. В этом
случае, считал Троцкий, «сталинский аппарат окажется в вакууме» и
оппозиция при поддержке трудящихся масс сможет победить даже без
революции и гражданской войны. В то же время Троцкий не исключал и
другой вариант действий: «Если Сталин и его сторонники, несмотря на их
изоляцию, будут цепляться за власть, оппозиция сможет их устранить с
помощью «полицейской операции».
Неожиданное обращение Троцкого к прежде проклинаемым им
«аппаратчикам» объяснялось просто. Среди этих людей было немало тех, кто
в прошлом были его восторженными поклонниками или даже его активными
сторонниками, как, например, Н.С. Хрущёв. Они вступили в партию, когда
среди её руководителей были Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков,
Томский. Молодые большевики плохо знали дореволюционную историю партии,
когда в течение 14 лет Троцкий вёл ожесточённую борьбу против Ленина.
Те, кто вступили в партию после 1917 года или в первые годы Советской
власти, плохо знали и о поведении Зиновьева и Каменева накануне
Октябрьского восстания, и о борьбе «левых коммунистов» во главе с
Бухариным против Ленина.
В то время как после Ленинского призыва, обращённого к рабочим
массам, ряды партии значительно выросли, в её руководстве преобладали
те, кто оказались у руля управления к 1921 году. Об этом
свидетельствовало сообщение в докладе председателя мандатной комиссии
съезда Н.И. Ежова: «Удельный вес подпольщиков и членов партии со стажем
до 1920 года равняется всего лишь 10%, в то время как на съезде их
присутствует 80%. Таким образом, за этим основным, проверенным слоем
членов партии, прошедшем школу Гражданской войны, остаётся руководящая
роль». Ежов не сказал, что подпольщиков среди делегатов съезда было
значительно меньше, чем тех, кто, как Ежов и Хрущёв, вступили в партию
после революций 1917 года. Поскольку численность тех, кто в 1917—1920-е
годы стали большевиками, существенно превысила число
ветеранов-подпольщиков, то их вступление в партию привело к резкому
снижению образовательного и теоретического уровня, характерного для
старого поколения партийцев.
Лишь постепенное привлечение к управлению на местах и в наркоматах
более подготовленных коммунистов вело к повышению уровня
общеобразовательной и марксистско-ленинской подготовки среди руководящих
кадров. Ежов сообщал: «Если на XVI съезде партии среди делегатов с
решающим голосом имеющих высшее образование было всего 4,4%, то сейчас
этот процент доходит до 10. Имеющих среднее образование на XVI съезде
было 15,7%, сейчас этот процент повысился до 31... Имеющих законченное
партийно-политическое образование среди делегатов с решающим голосом 265
человек, или 21,6%».
Несмотря на известный прогресс со времени прошлого съезда, было
очевидно, что большинство делегатов не имели ни высшего, ни законченного
идейно-политического образования. Также ясно, что подавляющее
большинство этих людей к 1934 году занимали видные посты в различных
звеньях советского и партийного аппарата в течение полутора десятка лет,
несмотря на своё растущее несоответствие задачам современного развития
страны. Они не намеревались покидать эти посты, хотя к этому времени
выросло новое поколение коммунистов, имевших более высокое образование,
опыт работы на современном производстве и основательную
идейно-теоретическую подготовку.
«Кадры решают всё»
Хотя эту фразу Сталин произнёс лишь год спустя, на XVII съезде он
заявлял о необходимости повышения качества руководящих работников. В
своём докладе Сталин осторожно заметил, что для «большинства членов
нашей партии» характерен «не очень высокий теоретический уровень».
«Добавьте к этому... слабую идеологическую работу наших партийных
органов, загруженность наших партийных работников чисто практической
работой, отнимающую у них возможность пополнить свой теоретический
багаж, — и вы поймёте, откуда берётся путаница по ряду вопросов
ленинизма в головах отдельных членов нашей партии». Для преодоления
теоретической неграмотности Сталин поставил шесть задач «в области
идейно-теоретической работы».
В разделе доклада «Вопросы организационного руководства» Сталин
остановился на других пороках, характерных для части руководящих кадров
партии. Он говорил: «Помимо неисправимых бюрократов и канцеляристов,
насчёт устранения которых у нас нет никаких разногласий, есть у нас ещё
два типа работников, которые тормозят нашу работу, мешают нашей работе и
не дают нам двигаться вперёд».
Сталин говорил: «Один тип работников — это люди с известными
заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают,
что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков. Это
те самые люди, которые не считают своей обязанностью исполнять решения
партии и правительства и которые разрушают, таким образом, основы
партийной и государственной дисциплины. На что они рассчитывают, нарушая
партийные и советские законы? Они надеются на то, что советская власть
не решится тронуть их из-за старых заслуг. Эти зазнавшиеся вельможи
думают, что они незаменимы и что они могут безнаказанно нарушать решение
руководящих органов».
Сталин ставил вопрос: «Как быть с такими работниками?» — и тут же
отвечал: «Их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая
на их заслуги в прошлом. Их надо смещать с понижением по должности и
опубликовывать об этом в печати. Это необходимо для того, чтобы сбить
спесь с этих зазнавшихся вельмож-бюрократов и поставить их на место. Это
необходимо для того, чтобы укрепить партийную и советскую дисциплину во
всей нашей работе».
Сталин продолжал: «А теперь о втором типе работников. Я имею в виду
тип болтунов, я бы сказал, честных болтунов, людей честных, преданных
советской власти, но не способных руководить, не способных что-либо
организовать. У меня в прошлом году была беседа с одним таким товарищем,
очень уважаемым товарищем, но неисправимым болтуном, способным потопить
в болтовне любое живое дело». Воспроизведя свою беседу с «болтуном»,
Сталин говорил: «Когда снимаешь с постов таких болтунов, отсылая их
подальше от оперативной работы, они разводят руками и недоумевают: «За
что же нас снимают? Разве мы не сделали всего того, что необходимо для
дела, разве мы не собрали слёт ударников, разве мы не провозгласили на
конференции ударников лозунги партии и правительства, разве мы не
избрали весь состав Политбюро ЦК в почётный президиум, разве не послали
приветствие товарищу Сталину, — чего же ещё хотите от нас? (общий
хохот)».
Готовность Сталина и его сторонников в Политбюро избавиться от не
пригодных к руководству «вельмож» и «болтунов» встревожила тех, кто
приняли его замечания на свой счёт. Именно этим объяснялись предпринятые
ещё до начала съезда интриги с целью ослабить поддержку Сталина в
Политбюро, устранив Молотова с поста председателя Совнаркома. На
неформальных встречах ряда видных деятелей партии было предложено
назначить Сталина председателем Совнаркома, а Кирова — генеральным
секретарём. Известно, что Киров категорически выступил против этого
предложения и дальше келейных разговоров дело не пошло.
Слухи об этих интригах через много лет породили вымышленную версию о
том, что при тайном голосовании на съезде в ходе выборов членов ЦК
Сталин потерпел поражение. При этом подчёркивалось, что наибольшее число
голосов получил С.М. Киров. Утверждалось, что реальные данные
голосования были впоследствии сфальсифицированы. Однако в 1989 году в
июльском номере журнала «Известия ЦК КПСС» был опубликован
информационно-аналитический материал относительно голосования на XVII
съезде. В протоколе счётной комиссии по голосованию на съезде,
заверенном её председателем В. Затонским и секретарём комиссии, все
кандидаты в ЦК получили абсолютное большинство голосов. М.И. Калинин и
И.Ф. Кодацкий были избраны единогласно. За И.В. Сталина было подано 1056
голосов и 3 голоса против. За С.М. Кирова было подано 1055 голосов и 4
голоса против. Авторы опубликованного материала пришли к выводу: «Нет
оснований для подозрений в фальсификации итогов голосования».
На другой же день после завершения съезда «Правда» призвала: «За
работу! За деловую работу! От того, как страна наша будет работать
ближайший год-два, многое зависит. Это предопределит дальнейшее развитие
на много лет». Активные действия Сталина и его сторонников,
направленные на обновление кадрового состава партии, повышение
образовательной и теоретической подготовки коммунистов и осуществление
конституционной реформы, наталкивались после XVII съезда на
сопротивление тех, кто цеплялись за старые методы руководства и не
желали расставаться с высоким положением.
Автор Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ.
Оригинал статьи в газете Правда
@темы: КПРФ, Емельянов, Сталин, СССР, Правда, ВКП(б), История